 |
20.11.2012 |
Новостные материалы:
- 50 лет назад в журнале «Новый мир» вышла повесть А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича»
- Вера Копылова. «Сталин не ведал, что творится»? 50 лет и «Один день»
- Новый мир. Со дня публикации «Ивана Денисовича» прошло 50 лет
50 лет назад в журнале «Новый мир» вышла повесть А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича»
50 лет назад в журнале «Новый мир» вышла повесть А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича»
URL: http://tvzvezda.ru/news/vstrane_i_mire/content/201211162301-k3qw.htm)
Ровно 50 лет назад, в ноябре 1962 года, тысячи людей, купившие номер «Нового мира», были потрясены. С восьмой страницы журнала начиналась во многом автобиографическая повесть тогда еще неизвестного рязанского автора Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича». «Последний классик русской литературы», «пророк» — этими громкими эпитетами Солженицын обрастет во многом благодаря именно подробному описанию одного дня из жизни заключенного Шухова Ивана Денисовича.
Вера Копылова. «Сталин не ведал, что творится»? 50 лет и «Один день»
Вера Копылова
«Сталин не ведал, что творится»? 50 лет и «Один день»
Полвека назад вышла повесть Александра Солженицына «Щ-854»
Поэт в России больше, чем… Ну, дальше ясно. В любой стране — и не только такой литературоцентричной, как наша — случались поворотные события, когда писатели меняли ход истории, влияли на политику и на сознание нации. Вот, скажем, когда Гюго завел во Франции романтизм, — что это было! Какой крик, какие драки были на премьере спектакль по его пьесе, которая как раз и утверждала новые законы: оказывается, можно писать о сильных страстях…
А в России? Написать такое, что изменило бы страну, смог только один человек — Александр Солженицын. 50 лет назад вышел журнал в бледно-голубой обложке. На ней значилось: «Новый мир № 11 от 1962 года». Внутри была опубликована повесть Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича».
Изначально она называлась «Щ-854» и попала к главному редактору «Нового мира» Твардовскому за подписью А. Рязанова. Почему Рязанов? Потому что Солженицын в то время жил в Рязани, куда попал после освобождения из ссылки без реабилитации «за отсутствием в его действиях состава преступления». Напомним, что Александр Солженицын был арестован в 1945-м, освобожден из лагерей в 53‑м и отправлен в ссылку, где пробыл до 1956 года.
Виктория Токарева вспоминает:
«…Когда появился “Один день Ивана Денисовича”, это было что-то невероятное. Отец моего мужа возлежал на кровати и читал вслух, а мы, как у одра, вокруг кровати стояли и молча слушали. Обыкновенная московская семья! Мне было года 24. Я понимала, что что-то произошло…»
Что же произошло?
«Тот, на кого всё сыпется…»
Что случилось и что изменилось? Между теми, кто знает, какой переворот сделала повесть Солженицына, и теми, кто этого не знает и повесть не читал, — пропасть. Рассказывать очевидное сложно. Цитаты говорят сами за себя.
Константин Симонов (из статьи в «Известиях» от 17 ноября 1962 года)
«…День как день. Но как раз это и потрясает в его повести больше всего… Ты, читатель, начинаешь чувствовать: да ведь эти люди, все вместе взятые, это же не что иное, как просто-напросто часть нашего общества, с кровью выдранная из этого общества и засаженная в лагеря! Это такие же люди, как ты, как твои близкие, родные, друзья, соседи, сослуживцы… Утешительные мысли, которые раньше иные из нас насильственно пытались внедрять в себя, — что Сталин не ведал, что творится, — оказались рухнувшей легендой. Это тяжкое, но трезвое чувство с новой силой вспыхивает в душе, когда читаешь повесть Солженицына, хотя я даже не могу вспомнить сейчас, упоминается ли в ней имя Сталина».
И действительно: единственная надежда всех лагерников, всех расстрельных, всех тех, кому приходилось садиться в машину, как комдиву Котову из «Утомленных солнцем» («Это прямой телефон товарища Сталина… И завтра — нет, сегодня я по этому телефончику позвоню, и такое, ребятушки, начнется в вашем департаменте…»), — что Сталин ничего не знает. Что это все «перегибы на местах». Что «там» во всем «разберутся»… С этой надеждой садились в машины ЧК. Но с повестью Солженицына эта надежда окончательно рухнула. Особенно она рухнула у тех, «на которых все сыпется». Александр Солженицын писал о своей повести:
«Ивана Денисовича я с самого начала так понимал, что не должен он быть такой, как вот я, и не какой-нибудь развитой особенно, это должен быть самый рядовой лагерник. Мне Твардовский потом говорил: если бы я поставил героем, например, Цезаря Марковича, ну там какого-нибудь интеллигента, устроенного как-то в конторе, что четверти бы цены той не было. Нет. Он должен был быть самый средний солдат этого ГУЛАГа, тот, на кого всё сыпется…»
«В пять часов утра, как всегда, пробило подъем…»
День, когда главный редактор «Нового мира» Александр Твардовский получил рукопись, сейчас описан буквально по минутам, когда что происходило. Это был ноябрь предыдущего 1961 года. Как великая, хоть и мало кому известная теперь Анна Самойловна Берзер, редактор и сама душа «Нового мира», подсунула рукопись Твардовскому. Как сказала ему: «Лагерь глазами мужика, очень народная вещь», чем сразу зацепила автора «Теркина». Как загорелся Александр Трифонович, как враз все понял.
«Сияющий, помолодевший, почти обезумевший от радости и счастья, переполненный до краев, явился вдруг к друзьям, у которых я в тот момент находился, сам Твардовский, — писал Виктор Некрасов. — В руках папка. “Такого вы ещё не читали! Никогда! Ручаюсь, голову на отсечение!..” Никогда, ни раньше, ни потом, не видел я таким Твардовского. Лет на двадцать помолодел. На месте усидеть не может. Из угла в угол. Глаза сияют. Весь сияет, точно лучи от него идут… “За рождение нового писателя! Настоящего, большого! Такого ещё не было! Родился наконец! Поехали!”»
В эти же дни 1961 года Твардовского описывает Владимир Войнович:
«…Он был уже сильно навеселе во всех смыслах, то есть и пьяноват, и весел. Где-то по дороге он прислонился к стене, правый рукав его ратинового пальто от локтя до плеча был в мелу. Снявши пальто и лохматую кепку, пригладив пятерней редкие седоватые волосы, он сказал:
— Налейте мне рюмку водки, а я вам за это кое-что почитаю.
Рюмка, естественно, была налита.
Поставив на колени толстый портфель, Твардовский достал из него оранжевую папку с надписью на ней тиснеными буквами “К докладу”, развязал коричневые тесемки. Я увидел серую бумагу и плотную машинопись, без интервалов и почти без полей. А.Т. чуть-чуть отпил из рюмки, надел очки, осмотрел слушателей, и уже тут возникло предощущение чуда.
“В пять часов утра, — начал Твардовский негромко, со слабым белорусским акцентом, — как всегда, пробило подъем — молотком об рельс штабного барака. Прерывистый звон слабо прошел сквозь стекла, намерзшие в два пальца, и скоро затих: холодно было, и надзирателю неохота была долго рукой махать…”»
«Мучительство, ставшее нормой»
«Великолепная народная речь с примесью лагерного жаргона. Только владея таким языком и можно было прикоснуться к той теме, которая поднята в этом рассказе. Тема эта — злое мучительство, ставшее нормой людских отношений, многолетние страдания ни в чем не повинных людей, оказавшихся во власти организованных и вооруженных мерзавцев…»
Автор «Мойдодыра» Корней Чуковский написал это в рецензии — первой рецензии на «Один день Ивана Денисовича». Ее вместе с несколькими другими отзывами значительных людей Твардовский приложил к рукописи «Одного дня…» и отправил Никите Хрущеву.
Надо понимать: 1962 год! А ведь всего четыре года назад, к примеру, травля Пастернака перешла в решающую стадию, автора «политического пасквиля» «Живаго» и лауреата Нобелевки, вынужденного отказаться от премии, назвали «жалким отщепенцем» — и в 1960-м Пастернак умирает от сердца. Совсем недавно! А Чуковский не боится написать такие слова. Хотелось бы сказать, что действие, которое произвела на общество повесть Солженицына, — ощущение отсутствия страха, «не бояться». Но это категорически не так…
По меткому выражению литературоведа Людмилы Сараскиной, Твардовский готовился к публикации «Одного дня Ивана Денисовича» так, как будто осаждал крепость. Целый год рассказ «Щ-854» ждал публикации. Не мог решиться напрямую позвонить Хрущеву, боялся отказа. Этого года ожидания Солженицын потом не мог простить Твардовскому…
Наконец рукопись была отправлена генеральному секретарю ЦК КПСС.
Отзыв Хрущева:
«Ну, вот насчёт “Ивана Денисовича”. Я начал читать, признаюсь, с некоторым предубеждением и прочёл не сразу, поначалу как-то особенно не забирало… А потом пошло и пошло. Вторую половину мы уж вместе с Микояном читали. Да, материал необычный, но, я скажу, и стиль, и язык необычный — не вдруг пошло. Что ж, я считаю, вещь сильная, очень. И она не вызывает, несмотря на такой материал, чувства тяжёлого, хотя там много горечи. Я считаю, эта вещь жизнеутверждающая. И написана, я считаю, с партийных позиций…»
Огонь упадет с неба?
Этот день и последующий — первые дни, когда журнал разлетался по стране — запомнили многие. В своей книге о Солженицыне Людмила Сараскина рассказывает:
«Вечером 19 ноября участники Пленума ЦК по новым формам партийного руководства в народном хозяйстве уходили из Кремля, держа в руках по две книжки: красную с докладом Хрущёва и синюю — с «Иваном Денисовичем». В холле, где ларьки торговали всякой культурной всячиной, стояло несколько очередей к стопкам «Нового мира», завезённого сюда утром в количестве 2000 экземпляров. Их разметали мгновенно, услышав с трибуны слова Хрущёва, что это важная и нужная книга. Впервые за пять месяцев Хрущёв публично заговорил о волнениях в Новочеркасске: «То, что у нас произошло в Новочеркасске — результат бюрократического отношения к насущным нуждам трудящихся» (…) И ещё: «Сталин, совсем сойдя с ума, строил аппарат (партийный и правительственный) с расчётом, чтобы он стоял над рабочим классом, над народом. Он не доверял народу и боялся его».
Вечером Твардовскому доложили, что в редакции бедлам: идут паломники, требуют адрес автора, плачут, благодарят. Софья Ханаановна Минц, секретарь главного редактора, отражает натиск журналистов и звонки — с радио и телевидения, из посольств и издательств, даже из Верховного суда: узнав имя и отчество автора, звонщик ликует: «Он проходил по нашей картотеке! мы его реабилитировали! он — наш крестник!» В киосках — списки очередников на одиннадцатый номер, в библиотеках — запись на чтение ещё не поступившего журнала (очереди растянутся на месяцы).
…С.Я. Маршак, прочитав рукопись «Ивана Денисовича» и рассказав о ней знакомым, выразился так: «Я всегда говорил Александру Трифоновичу: надо терпеливо, умело, старательно раскладывать костер. А огонь упадёт с неба…»
Огонь в нашей стране падает с неба с завидной регулярностью. Войнович в своей книге о Солженицыне прекрасно пишет о маятнике, который всегда возвращается.
«Возмущались повестью лагерные начальники, кагэбэшники, прокуроры, судьи, партийные работники и казенные писатели-сталинисты. Повесть подрывала основы системы, в которой, и только в ней, эти люди могли существовать, занимать посты и ощущать себя важными персонами. Воображая себя незаменимыми и необходимыми стране государственными деятелями и художниками, эти люди на самом деле понимали, чего они будут стоить, если партия откажется от руководства. Перепугавшись до смерти, стали стращать Хрущева…»
И дальше последовал разгром выставки андеграундных художников в Манеже и знаменитая «обнаженная Валька» — анекдот о картине «Обнаженная» Фалька, родившийся в народе по следам возмущенных криков Хрущева. И еще дальше — новые травли писателей, новые «гайки». Еще дальше — снятие Хрущева в 1964-м году… А еще дальше последовало очень много всего, целая история века, потом история следующего XXI века. Но маятник, получивший толчок от самой «антисталинской» повести за всю историю русской литературы «Один день Ивана Денисовича», продолжает качаться и сегодня.
Новый мир. Со дня публикации «Ивана Денисовича» прошло 50 лет
Новый мир
Со дня публикации «Ивана Денисовича» прошло 50 лет
Зима 1954–55 годов. Фото с сайта solzhenitsyn.ru
18 ноября 2012 года исполняется 50 лет со дня выхода из печати номера «Нового мира» с «Одним днем Ивана Денисовича». Сам его автор, по собственному признанию, в тот день не понял, событие какой важности произошло. «Я настроен был, что это не какой-то шаг конечный, а что это только начало, что теперь нужно начинать прорываться», — говорил Александр Солженицын в позднем интервью.
Однако 18 ноября 1962 года прав оказался не писатель, а его издатель Александр Твардовский: издание «Ивана Денисовича» в СССР стало одной из поворотных точек не только в истории литературы, но и в истории страны. «Лента.ру» предлагает шаг за шагом проследить историю текста повести — от замысла в лагере до запрета книги, высылки автора и его возвращения в Советский Союз.
«Конечно, можно описать вот свои десять лет лагеря, там всю историю лагерей, — а достаточно в одном дне все собрать, как по осколочкам, достаточно описать только один день одного среднего, ничем не примечательного человека с утра и до вечера. И будет все».
Александр Солженицын
Один день одного зэка
В декабре 1950 года заключенный казахского лагеря Экибастуз Александр Солженицын (лагерный номер Щ-232), осужденный за контрреволюционные высказывания, таскал на носилках цемент и подумал, что всю лагерную жизнь можно полностью описать, рассказав лишь об одном дне из жизни одного заключенного.
Слова Александра Солженицына цитируются по повести «Бодался теленок с дубом» и интервью.
Солженицын после возвращения из лагеря
Май 18, 1959
Щ-854
В Рязани 40-летний Солженицын, двумя годами ранее вернувшийся из «вечной ссылки», вспоминает старый замысел и начинает работу над рассказом «Щ-854».
Июнь 30, 1959
Рассказ написан
«Писал я его недолго совсем, всего дней сорок, меньше полутора месяцев. Это всегда получается так, если пишешь из густой жизни, быт которой ты чрезмерно знаешь, и не то что не надо там догадываться до чего-то, что-то пытаться понять, а только отбиваешься от лишнего материала, только-только чтобы лишнее не лезло, а вот вместить самое необходимое».
«Конечно, можно описать вот свои десять лет лагеря, там всю историю лагерей, — а достаточно в одном дне все собрать, как по осколочкам, достаточно описать только один день одного среднего, ничем не примечательного человека с утра и до вечера. И будет все».
Александр Солженицын
1961
«Иван Денисович» light
Солженицын неожиданно для самого себя переписывает «Щ-854» «облегченно, опуская наиболее резкие места»: «Сделал зачем-то — и положил. Но положил уже открыто, не пряча. Не ломать голову, куда прятать новозаконченную вещь, а держать ее просто в столе — счастье, плохо ценимое писателями».
Октябрь 17, 1961 — Октябрь 31, 1961
Оттепель
В октябре 1961 года проходит XXII съезд КПСС. Солженицын пишет: «Никак было не предвидеть ту внезапную заливистую яростную атаку на Сталина, которую назначит Хрущев XXII-му съезду! Не пришел ли долгожданный страшный радостный момент, когда я должен высунуть макушку из-под воды? Выступил на XXII съезде и Твардовский, и такая там была нотка, что давно можно печатать смелее и свободнее, а “мы не используем”».
Ноябрь 10, 1961
В «Новый мир»
По просьбе Солженицына Раиса Орлова, жена его друга-сокамерника Льва Копелева, передает рукопись рассказа в «Новый мир»: «Сам я в “Новый мир” не пошел: просто ноги не тянулись, не предвидя успеха». Редактор журнала Анна Берзер подписывает рукопись псевдонимом А. Рязанский.
«Не видать бы Ивану Денисовичу света, если б А. Берзер не пробилась к Твардовскому и не зацепила его замечанием, что это — глазами мужика. Слопали б живьем моего Денисовича три охранителя Главного».
Александр Солженицын
Декабрь 8, 1961
Твардовский
Редактор «Нового мира» Анна Берзер, впечатленная повестью, передает «Щ-854» непосредственно главреду Александру Твардовскому, хитростью минуя его заместителей. Твардовский читает и перечитывает всю ночь.
Александр Твардовский
Декабрь 12, 1961
Один день Ивана Денисовича
В середине декабря 1961 года Солженицын едет в Москву в редакцию «Нового мира». По настоянию Твардовского, «непроходное» название меняют на «Один день Ивана Денисовича». Редакция заключает с Солженицыным договор: «Все смущенно смолкли, когда я бодро ответил, что зарабатываю преподаванием шестьдесят рублей в месяц. Распорядился Твардовский тут же заключить со мной договор по высшей принятой у них ставке (один аванс — моя двухлетняя зарплата)».
Александр Солженицын в «Новом мире»
Декабрь 12, 1961
Один день Ивана Денисовича
Время с антисталинского XXII съезда проходит, а рассказ не публикуется: «…как не сказать теперь, что упустил Твардовский золотую пору, упустил приливную волну. Виктор Некрасов, нервничая, говорил мне: “Ведь ему же доступна трубка того телефона. Ну, сними трубку и позвони прямо Никите! Боится…”»
«Дорогой Никита Сергеевич! Имя этого автора до сих пор никому не было известно, но завтра может стать одним из замечательных имен нашей литературы. В силу необычности жизненного материала, освещаемого в повести, я испытываю настоятельную потребность в Вашем совете и одобрении».
Из письма Твардовского, переданного вместе с рукописью
через помощника Хрущева Владимира Лебедева
Сентябрь 1962
Хрущев смеется
«На даче в Пицунде Лебедев стал читать Хрущеву вслух. Никита хорошо слушал эту забавную повесть, где нужно смеялся, где нужно ахал и крякал, а со средины потребовал позвать Микояна, слушать вместе. Все было одобрено до конца, и особенно понравилась, конечно, сцена труда, “как Иван Денисович раствор бережёт”. Микоян Хрущеву не возразил, судьба повести в этом домашнем чтении и была решена».
Сентябрь 15, 1962
Победа
Лебедев сообщает Твардовскому о решении Хрущева. «Верная догадка у меня в том и была: к этому мужику Ивану Денисовичу не могут остаться равнодушны верхний мужик Александр Твардовский и верховой мужик Никита Хрущев. Так и сбылось: даже не поэзия и даже не политика решили судьбу моего рассказа, а вот эта его доконная мужицкая суть».
Октябрь 20, 1962
Хрущев встречается с Твардовским
Главред «Нового мира» узнает о положительном решении Президиума ЦК КПСС по поводу публикации «Ивана Денисовича»: «В то свидание с Твардовским Хрущев был мягок, задумчив, даже философичен. Можно этому поверить. Уже кинжальным клином сошлись против него враждебные звезды. “Я даже его перебивал! — вспоминал мне Твардовский, сам удивляясь. — Я сказал ему: От поцелуев дети не рождаются, отмените цензуру на художественную литературу! Ведь если ходят произведения в списках — хуже же нет!” И Никита примирительно выслушивал, он будто сам был близок к тем мыслям».
Ноябрь 1962 — Ноябрь 6, 1962
Первая журнальная корректура
«…передали мне просьбу Лебедева: еще выпустить из рукописи слова Тюрина: “Перекрестился и говорю Богу: все ж таки есть ты, Создатель, на небе — долго терпишь, да больно бьешь”. Я бы уступил, если б это — за свой счет или за счет литературный. Но тут предлагали уступить за счет Бога и за счет мужика, а этого я обещался никогда не делать».
Ноябрь 18, 1962
Вышел из печати
Тираж 11-го номера «Нового мира» — 96000 экземпляров — с напечатанным в нем рассказом «Один день Ивана Денисовича» выходит из печати.
Ноябрь 18, 1962
Первая рецензия
«…когда все герои силою художественной кисти Солженицына превращаются в многолюдный групповой портрет, написанный на свинцово-сером фоне одного дня будничной лагерной жизни, ты, читатель, начинаешь чувствовать: да ведь эти люди, все вместе взятые, это же не что иное, как просто-напросто часть нашего общества, с кровью выдранная из этого общества и засаженная в лагеря! Это такие же люди, как ты, как твои близкие, родные, друзья, соседи, сослуживцы…»
Рецензия Константина Симонова
«О прошлом во имя будущего»
публикуется в «Известиях»
Июль 1963
Книга
«Один день Ивана Денисовича» выходит отдельной книгой в издательстве «Советский писатель». Тираж — 100 тысяч экземпляров. В том же году книга издается на немецком и английском. Из-за спешки, считает Солженицын, «Иван Денисович» в переводах был испорчен.
Декабрь 28, 1963
Выдвижение на Ленинскую премию
Редакция «Нового мира» и Центральный государственный архив литературы и искусства выдвигают рассказ на соискание Ленинской премии по литературе за 1964 год. Выдвижение произведения небольшого объема и лагерной тематики вызывает скандал. В апреле 1964 года кандидатура «Ивана Денисовича» будет провалена на голосовании комитета по Ленинским премиям.
Январь 28, 1974
Диссидент
Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР по согласованию с ЦК КПСС дает указание изъять произведения Солженицына из библиотек массового пользования и книготорговой сети. Через полмесяца Солженицына арестуют, обвинят в измене Родине, лишат гражданства и вышлют из СССР.
Февраль 24, 1974
Опальный зэк
На следующий день после высылки Солженицына из СССР выходит приказ Главлита № 10 об изъятии «Нового мира» с «Иваном Денисовичем», а также отдельных изданий, включая иностранные, перевод на эстонский язык и книгу для слепых.
Декабрь 31, 1986
«Иван Денисович» оправдан
Идеологический отдел ЦК КПСС специальной запиской снимает запрет на произведения Солженицына. Через два года писателю вернут гражданство и наградят госпремией.
Подготовили Кирилл Головастиков и Павел Борисов
Страница 1 - 4 из 4
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец
Возврат к списку
