Николай Бирюков. Забытый манифест Солженицына
Николай Бирюков
Забытый манифест Солженицына
Политическая осень 1990 г. в СССР была беспокойной: с трибуны Верховного Совета прозвучал вопрос, зачем на Москву движется целый воздушно-десантный полк, после чего некоторые СМИ заговорили о государственном перевороте. В Нагорном Карабахе, в Степанакерте, был взорван телецентр, а на карте страны едва не появилась новая «горячая точка» — Гагаузия, на которую пошли маршем молдавские националисты.
Еще одним значимым событием той осени стал выход статьи Александра Солженицына «Как нам обустроить Россию?».
Если быть точным, то эта работа Александра Исаевича увидела свет 18 сентября 1990 г., но реакция на нее была столь бурной, что полемика длилась несколько месяцев, и даже в следующем, 1991‑м, ее продолжали обсуждать. Сам автор, правда, был недоволен резонансом, который вызвала его статья.
В своей автобиографической книге «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов» Солженицын писал, что публичного обсуждения «Как нам обустроить Россию?» не вышло, поскольку СМИ была дана команда отклики не печатать и вообще статью замолчать. Поэтому, по мнению Александра Исаевича, «обсуждение» в основном свелось к сожжению в Алма-Ате его статьи и гневном выступлении депутатов ВС СССР от Казахстана и Украины.
Одним из этих депутатов был Борис Олийнык, который на сессии Верховного совета резко отреагировал на статью Солженицына. Вообще надо сказать, что на Украине его работу читали очень внимательно. А прочитав, многие тут же бросились обличать писателя как «великодержавного шовиниста». Несколько месяцев в республиканских газетах, «толстых журналах» и на радио продолжалась «антисолженицынская» кампания. Очень часто Александра Исаевича сравнивали с Виссарионом Белинским, который также был записан авторами этих публикаций в «шовинисты».
Сегодня, спустя 20 лет, интересно перечитать «Как нам обустроить Россию?» (несколько лет назад Борис Олийнык назвал ее своего рода «идейным манифестом») и посмотреть уже глазами нас нынешних на то, что писал Солженицын в 1990 г. Но прежде необходимо сделать небольшое отступление.
Автор этих строк прекрасно знает, что отношение к покойному писателю и в России, и на Украине неоднозначное. У многих его диссидентство, деятельность в эмиграции вызывают осуждение и негодование. Понимаю эти эмоции, но справедливости ради хочу заметить, что Александр Исаевич умел признавать свои ошибки. В чем это выразилось? В поступках. Например, в 1998 г. президент РФ Борис Ельцин решил наградить Солженицына орденом Андрея Первозванного, но писатель, видя, что творится в стране, от него отказался.
Позднее он отказался присоединяться к общему хору тех, кто в 1999–2000 гг. негодовал по поводу войны в Чечне. Четкая позиция Солженицына, считавшего, что действия руководства страны, направленные на наведение порядка в республике, правильны, вызвала гнев «демократической» общественности, вчера еще возносившей писателя как своего кумира.
Не вызвали у него восторга «цветные революции», происходившие в 2003–2005 гг. в бывших советских республиках. А весной 2008 г. Александр Исаевич резко осудил «голодоморную» истерию, развернутую тогдашними властями Украины.
А теперь перейдем непосредственно к статье Солженицына.
Преждевременный некролог
Начал ее Александр Исаевич резко: «Часы коммунизма — свое отбили». Сегодня эти слова способны вызвать, пожалуй, только улыбку. Сейчас антикоммунистическая риторика — это что-то из арсенала романтиков-националистов, прочно прописавшихся в начале 90‑х и не способных воспринимать современные реалии. А они таковы: мощное коммунистическое государство на Востоке — Китай, ставший мировой фабрикой, — успешно проводящий реформы Вьетнам и постоянно растущая популярность левых в Латинской Америке. Да и на Западе к «марксо-ленинской утопии», как ее называл Александр Исаевич, отношение меняется: как только случается серьезный кризис интеллектуалы начинают перечитывать труды доктора Маркса.
Но если с заупокойной по коммунизму Солженицын явно поторопился, то другие его слова как будто о сегодняшнем дне: «мы испакостили окружности городов, отравили реки, озера, рыбу, сегодня уже доконечно губим последнюю воду, воздух и землю, еще и с добавкой атомной смерти, еще и прикупая на хранение радиоактивные отходы с Запада. (…) Мы вырубили свои богатые леса, выграбили свои несравненные недра, невосполнимое достояние наших правнуков, безжалостно распродали их за границу. Изнурили наших женщин на ломовых неподымных работах, оторвали их от детей, самих детей пустили в болезни, в дикость и в подделку образования. В полной запущи у нас здоровье, и нет лекарств, да даже еду здоровую мы уже забыли, и миллионы без жилья, и беспомощное личное бесправие разлито по всем глубинам страны…» Об этом писатель говорит в самом начале своей статьи.
Далее Александр Исаевич предлагал свой вариант развития страны — безоговорочное отделение от СССР прибалтийских, кавказских и среднеазиатских республик, а также Молдавии и создание Российского союза, объединяющего русских, украинцев и белорусов. Обосновать его необходимость он попытался в «Слове к украинцам и белорусам» (так называлась одна из главок его статьи). Это «Слово» и вызвало приступ гнева на Украине. Однако, читая написанное Солженицыным в 1990 г., убеждаешься в правоте многих его строк.
О трипольцах еще ни слова
Для примера приведу несколько цитат.
«Суетно-социалистическая Рада 1917 года составилась соглашением политиков, а не была народно избрана. И когда, переступив от федерации, объявила выход Украины из России — она не опрашивала всенародного мнения» — это о Центральной Раде и создании УНР. О ней мы узнали за последние полтора десятка лет много нового, но определение «суетно-социалистическая», пожалуй, одно из лучших.
«В отторгнутой Галиции, при австрийской подтравке, были выращены искаженный украинский ненародный язык, нашпигованный немецкими и польскими словами, и соблазн отучить карпатороссов от русской речи, и соблазн полного всеукраинского сепаратизма, который у вождей нынешней эмиграции прорывается то лубочным невежеством, что Владимир Святой «был украинец»…» — тоже верно, но мог ли тогда автор предполагать, что еще при его жизни «украинцами» станут не только креститель Руси и другие киевские князья, но и трипольцы, жившие задолго до них!
«Сегодня отделять Украину — значит резать через миллионы семей и людей: какая перемесь населения; целые области с русским перевесом; сколько людей, затрудняющихся выбрать себе национальность из двух; сколькие — смешанного происхождения; сколько смешанных браков — да их никто «смешанными» до сих пор не считал. В толще основного населения нет в тени нетерпимости между украинцами и русскими» — с этим, конечно, нельзя не согласиться, но более того, годы украинской независимости лишний раз доказали, что вражды между двумя народами нет и сколько бы не пытались их поссорить националисты (даже высокопоставленные), им это не удалось.
Стоит заметить, что, предлагая разделить Советский Союз, Солженицын настаивал, чтобы делалось это с умом, без разрушения хозяйства, чтобы русские с национальных окраин организованно переселялись в Россию и т.п. Раздел, как известно, произошел совершенно по другой схеме, и поэтому его часто называют «развалом» или «распадом». Но могло ли быть по-другому, и не проявил ли себя писатель как наивный идеалист? Здесь, пожалуй, можно дать положительный ответ. Да, проявил.
Но несмотря на это, зачастую Александру Исаевичу нельзя отказать в верности оценок. Так, в частности, говоря о Крыме, он отметил, что «стотысячный татарский народ не может себе требовать ВЛАДЕНИЯ им».
История и современность
Из приведенных цитат может сложиться впечатление, что в своей статье Солженицын говорил в основном о межнациональных отношениях. Конечно, это не так. В его работе нашлось место и проблемам семьи, писал Александр Исаевич и о церкви, вспомнил и о своей любимой идее — возрождении земства. Немало из того, что он предлагал, сейчас неосуществимо — все-таки писатель отталкивался от советских реалий, а они уже стали историей.
Истории принадлежит и статья «Как нам обустроить Россию?», но кое-что из нее пригодится нам, да и потомкам нашим, наверное, тоже. Большое место в своей работе Солженицын уделил рассуждениям о том, что такое демократия, как должен работать механизм народного представительства и стоит ли, например, копировать швейцарскую систему государственного устройства.
И вот в процессе этих размышлений были сказаны такие слова: «Уважение к человеческой личности — более широкий принцип, чем демократия, и вот оно должно быть выдержано непременно».
А у нас вышло так, что демократические институты в постсоветских государствах созданы, а вот уважение к человеку — дефицит. Такой же, как и 20 лет назад, а значит, обустройство, о котором говорил писатель, еще, видимо, и не начиналось.
Возврат к списку
