Литературная премия

 Максим Амелин. «Может, когда выйду на пенсию, закончу перевод «Одиссеи»

 

 Максим Амелин

«Может, когда выйду на пенсию,
закончу перевод «Одиссеи»

Поэт Максим Амелин — о Солженицыне и поэзии,
литературном новаторстве и переводах Гомера

Беседу вела Лиза Новикова

Лауреатом литературной премии Александра Солженицына стал поэт, переводчик, издатель Максим Амелин. Поздравления он принимал в Вильнюсе, где сейчас участвует в Международной книжной ярмарке. Максим Амелин ответил на вопросы «Известий».

 

— Вы знали о присуждении этой премии заранее?

— Был предварительный разговор, но ничего конкретного я до этой минуты не знал.

— Премии Солженицына удостаивались самые разные творцы — прозаики, публицисты, даже создатели телесериалов...

— Солженицын вообще-то написал целый большой том стихов. Поэзия его интересовала как форма речи. Но это малоизвестно, что он стихи сочинял.

— А должны ли поэты выходить на это общее соревнование или нужны отдельные премии?

— В поэзии сейчас вообще мало премий. Хотя это, что называется, первородное словесное творчество. Существует премия «Поэт», но это особая награда, дается за выслугу лет. Есть еще «Московский счет».

— Вам присудили премию «за новаторские опыты, раздвигающие границы и возможности лирической поэзии». А есть ли вообще границы новаторства, есть ли ему предел?

— Я считаю, что нет. Русский язык еще далеко не выработан. Сворачивать новаторскую деятельность по развитию выразительных средств русской поэзии пока рановато. Как бы это ни пытались сейчас делать. Одни занимаются полной консервацией, другие — уменьшением того пятачка, на котором вообще еще можно высказываться. Мне кажется, что оба пути тупиковые. Нужна новая выразительность. Я не говорю, что поэзия обязательно должна откликаться — «утром в газете, вечером в куплете». Но она не может не реагировать на вызовы современности. Причем не на поверхностном, а на глубинном уровне. Поэт, правда, специфическим образом реагирует: может быть, не каждый сейчас это считывает. Но все будет считано потом.

— В формулировке также говорится о вашей просветительской деятельности. Но нынешний тренд скорее традиционалистский, идет «консервирование» накопленного. Как тут можно «просвещать»?

— Да, нам говорят: давайте перестанем испытывать все, что мы знаем, научными методами, а будем этому поклоняться. Я по-другому на это смотрю. Карта русской поэзии еще до сих пор неясна, историю стихотворчества нужно переписывать. Например, я нашел верлибр 1738 года, то есть написанный еще до четырехстопного ямба Ломоносова. Явления оказываются сложнее, чем они описаны в учебниках.

Конечно, нельзя какие-то вещи совсем разрушать, но нужно трезво на них смотреть. Не все еще открыто. И ХХ век до сих пор непонятен. Нужно этим заниматься. Были бы только силы.

— К слову о том, «чем нужно заниматься»: только что Вы опубликовали в «Новом мире» фрагмент из перевода «Одиссеи» Гомера. Существуют только три перевода этой эпической поэмы на русский, в то время как на английском вариантов около дюжины. Почему переводов так мало, должно ли это регулироваться?

— Вообще-то должно. Ведь действительно существует малое количество переводов одного из главных текстов мировой культуры. Есть, условно говоря, Библия и поэмы Гомера — это составляющие европейской культуры. Есть еще Данте. Но поэмы Гомера — основа, из них вышла философия Платона и многое другое. На все нужны силы и время, а современный человек, к сожалению, в этом ограничен. Еще и в средствах…

— Да, в предисловии Вы рассказываете, сколько получал за работу над переводом «Илиады» Николай Гнедич.

— Да, он получал хороший пенсион из казны. Потому тексты и возникли. А если бы он продавал пеньку с наследных имений, что бы тогда было? Никакой «Илиады» мы бы не дождались. Куда сейчас пойти, чтобы получить грант на перевод «Одиссеи»? Поэтому я пока не знаю, будет ли перевод продолжен. Может, когда выйду на пенсию...

— А книжное издание возможно?

 — Но ни одно издательство не выплатит гонорар за такую работу. На нее, конечно, потребуется не 20 лет, как Гнедичу на «Илиаду». Но лет пять — вынь да отдай. Большой текст надо держать в голове.

— Вы участвуете в Вильнюсской книжной ярмарке как поэт или как издатель?

— И как поэт, и как издатель, сразу во всех ипостасях.

— Можно ли сказать, что российская поэзия присутствует в общеевропейском контексте?

— Кажется, мои книги не переводились на литовский. Хотя есть переводы на другие языки. Только что прошло выступление Анны Герасимовой, она перевела стихи литовского поэта Гинтараса Патацкаса. Вот она тоже выступала и как поэт, и как переводчик.

— С какого сборника лучше начинать вас читать?

— «Гнутая речь». Сборник есть в магазинах, он вполне меня представляет.

 

---

Страница 4 - 4 из 11
Начало | Пред. | 2 3 4 5 6 | След. | Конец | Все